Серый волк изо всех сил дул на дом Наф-Нафа. Но куда ему – добротно сложенным кирпичикам не опасна была даже сотня волков. В этом месте поросята запели: “ Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!”
“Уже и папа должен прийти,”-подумала Маша.
На следующем рисунке обиженный волк уходил от домика Наф-Нафа. Поросята танцевали от радости. “Но ведь волк должен был ещё лезть в трубу!” – пронеслось в голове у Маши. Она же столько раз смотрела эти картинки, но уходящего волка на них никогда не было. Танцующие поросята были последней картинкой. Маша непроизвольно листнула дальше…- и была потрясена: она увидела ту же картинку… Но нет, эта картинка не совсем походила на прежнюю – пол стал каким-то кривым. Камни вспучились, по стенам побежали трещины. “Это волк сделал подкоп!” – мелькнула догадка у девочки.
Следующая же страница опровергла эту догадку. Из пола вылезли какие-то щупальца, будто большой-пребольшой осьминог сидел в земле; щупальца обвили одного поросёнка и задушили его. Другое щупальце нанизало на себя остальных поросят, как бусины на нить, причём в первого поросёнка щупальце вошло через исказившейся от крика рот и вылезло из уха. Всё вокруг было забрызгано свежей кровью поросят…
Маша закричала и отбросила от себя книгу. Горячие слёзы потоком хлынули из глаз и комната расплылась, потеряв свои очертания. Остался лишь ужас. Девочка вскочила с кровати и побежала. Страх исходил от книги и от темноты за занавеской, и меньшим из всех зол казался большой розовый слоник, сидящий под торшером. Маша уткнулась лицом в его мягкий пухлый живот и долго судорожно рыдала. Страх всё давил на неё своим невидимым присутствием и Маше ничего не оставалось как плакать.
Маша выплакала всё, до последней слезинки и, как обычно после этого бывает, ей захотелось спать. Но страх не давал ей покоя, тормошил её, и самое главное – не исчезал.
Маша привстала. Добрые глаза слоника смотрели на неё совсем не по доброму. На них будто легла какая-то тень.
Кровь застучала в висках, Маша медленно повернулась. Все куклы пристально смотрели на неё. Их лица посерели, стали суровее и серьёзнее, стали враждебными. Девочка закричала что есть мочи и упала в обморок.
Когда Маша очнулась на кухне уже горел свет. Несмотря на то, что её сознание было словно застлано туманом, Маша обрадовалась, поднялась и пошла на кухню. Там ужинали её папа и мама.
-Ой, рыбонька моя, ты наверное проголодалась? – всплеснула руками мама. – Садись, сейчас я тебя накормлю.
-Доченька ты наша любимая, - тоном бездушной констатации произнёс папа.
-Дорогой встань, пожалуйста, и помой руки, - вежливо попросила мать.
-Извини, дорогая, - также вежливо ответил отец и направился в дальний конец коридора, где на ящике из под яблок лежал молоток.
-Ах ты сука! – воскликнула мама и бросилась вдогонку. Но было уже поздно. Папа схватил молоток и с немыслимой скоростью ринулся обратно. Злобно рыча он размахнулся и с ужасной силой ударил маму молотком по голове. Раздался хруст, брызнула кровь. Мамины очки слетели на пол, дужка в нескольких местах была сломана. Поэтому очки сразу разлетелись на куски.
Мама, несмотря на пробитый череп, извернулась и её пальцы погрузились в глазницы папы. Раздался торжествующий рёв.
Мама! – закричала Маша и бросилась к папе с мамой, точнее к двум зверям, рвущим друг друга на куски.
-Мамочка, не надо! – Маша подбежала к маме. Страшный удар ногой пришёлся ей в шею. Голова оторвалась от туловища, подобно мячу полетела и ударилась об стенку, отскочила от неё и закатилась в ванную.
Последнее, что видела Маша – было мусорное ведро с торчащими из него обрывками газетной бумаги.
1997 (?)